Нового года заря, матюкаясь, сквозь мрак продиралась.
Нет, не гремели по миру шампанского пенные залпы,
Только студенты, носы оторвав от подушек клопастых,
Медленно, не открывая очей, все тетради листали.
Горький в те дни слышен стон был по страждущим вузам.
Много размыто слезами в те дни бестолковых конспектов.
Если бы нервы студентов в корабль космический вставить,
Люди Плутона угрюмого за 2 недели достигли.
Гнев, о богиня, воспой замдекана, поймавшего нынче хвостиста!
Дай мне, богиня свирепая, робкое слово промолвить.
Нет, не рожден еще тот, кто спокойно, без дрожи в коленках,
Вытерпит все повороты судьбы сессионной студента.

Черным от гари казалось в то утро мне светлое солнце.
Медленно брел я, цепляясь шнурками за лед тротуара.
1й экзамен всегда, говорят старики, самый страшный
(утром тем мрачным сдавал я античную литературу)
Вот уж и здание серое нашего милого вуза.
Девы в «бананах» стоят, сизым дымом табачным играя.
Юноша с книжкой приткнулся в углу и почти что не дышит.

Все суетятся бегут, а куда и зачем – кто их знает?
Я уж на 3 этаж вознестись приготовился было,
Но, зацепившись ногой за чужой дипломат, растянулся.
Тот дипломат загремел, будто рыцарь в железных доспехах.
Грому орудия было подобно падение наше.
Я, отрехаясь, под ржание прибегших студентов,
Только сейчас разглядел тот предмет, о который споткнулся.
Морды красавиц смазливых ухмылкой его украшали
Переводной «Ягуар» раздавить их свирепо стремился
Ручка резная сломаться от тяжести знаний грозила
С шифром замок охраняя просвящение тайны.
Плюнув в сердцах, продолжал я свое восхождение.
И наконец оказался у нужной и страшной мне двери
Мрачно толпяся пред нею, студенты стучали зубами
Града ударом по крыше подобны зубов этих звуки
Долго стояли, однако никто заходить не решался.
Я же внушив себе будто все знаю шагнул торопливо
Предо мною блестело каре всевозможных билетов
Преподаватель любезно на выбор мне их предлагает
Взглядом рентгеновским в душу мою до глубины проникает
И понимает что нету сегодня в карманах шпаргалок
Крепко зажмурив глаза слышу хруст в своих пальцах билета
Тихо сажусь я за парту и очи свои отверзаю
Выпали мне и Софокл, и Гомер, и Вергилий громадный
Ветер в окошке завыл я сравнительный делал анализ
Бедный Вергилий, не хочется быть в твоей страждущей шкуре
Лучше Гомеру – остались о нем лишь легенды да оды –
В личную жизнь при желании всем ни за что не залезешь.
Бодрой рысцой проскакал я по алчным страницам поэмным
Если создатели их от кошмаров в аду не завыли
В этом, сознаюсь вам честно, вины моей нету ни капли.
Славный Эней долго плавал по Каспийскому морю кругом
Или руно, или выход оттуда бесплодно искал он.
Мертвый Анхид на Сицилии праздник великий устроил,
А Карфаген весь сгорел по растяпству пожарной команды,
И от того век златой наступил в Латиуме чудесно.
Экзаменатор пригладил вставшие пряди прически,
Тихо зачетку мою отворил и чего-то поставил,
Подал ее мне закрытой и тихо промолвил: «Идите...»
Я, уходя, помянул про веселый кружок мецената –
Дескать, опора искусства и светоч любого студента
Экзаменатор рукой энергичной взмахнул, приказав убираться.
У раздевалки рукою дрожащей открыл я зачетку –
Дальше что было, хоть бейте, хоть нет – все равно я не помню.